Остановки на Крестном пути. Via Dolorosa. Глава из книги игумена Василия (Буркова) «Дороги по Святой Земле»
С игуменом Василием пройдём по Крестному пути Спасителя — от темницы до порога Судных врат, за которыми Голгофа.
Остановки на Крестном пути
От овчей купели начинается Антониева крепость — месторасположение римского гарнизона в Иерусалиме, претория прокуратора, лифостротон. Сейчас здесь католический храм, на полу которого подлинные каменные плиты времён Спасителя с насечками, чтобы не скользили копыта римской кавалерии.
«Пилат вывел вон Иисуса и сел на судилище, на месте, называемом лифостротон, а по-еврейски гаввафа». (Ин. 19; 13)
Дальше арка «Ессе Хомо» (Се Человек). Арка перекинулась поперёк узкой улочки от одной крыши на другую. Теперь осталась только треть арки II века, а значит, во времена Спасителя это место было шире.
Сюда в очередной раз Пилат вывел Господа после бичевания. Окровавленный, уничиженный Господь и внизу иудейская толпа. Пилат молчит: «Неужели и сейчас они будут просить крови этого Человека?» Вот я вывожу Его к вам, чтобы вы знали, что я не нахожу в Нём никакой вины» (Ин. 19; 4), толпа зловеще молчит… «Се Человек!» — восклицает Пилат. «Распни, распни Его!» — закричала толпа. (см. Ин. 19; 5-6). «И превозмог крик их...» (Лк. 23; 23).
За аркой «Се Человек» находится темница, где сидел Спаситель. Сейчас здесь греческий православный храм. В евангельские времена темница не являлась местом длительного пребывания преступников, это было место ожидания приговора. Здесь на территории храма место, где сидел разбойник Варавва, потом общая камера, где узники сидели прикованные вдоль стены, а в потолке отверстие, куда спускали воду заключённым. Чуть дальше и ещё ниже место, где сидел Спаситель.
Спускаемся, навстречу поднимаются заплаканные паломницы, наши, русские.
Вот место. Каменное седалище, ниже такая же каменная приступка с двумя отверстиями для ног. Выше над головой кольцо, куда привязывали руки. Место для особо опасных преступников, место, где сидел Спаситель. Долго целуем камни, потом поднимаемся вверх, тоже заплаканные.
После темницы хочется посидеть. На тротуаре есть пластмассовый стульчик. Вокруг шум многоязычной толпы. Вспомнился рассказ нашего Елпидифора, что здесь уже трудно найти подлинные вещи, подлинное расположение улиц. Между нынешним и библейским городом 3-5 метров культурного слоя. Но самым подлинным сейчас является базарный шум узких улочек Старого города. Такой же разноязычный шум стоял и тогда, когда вели Спасителя на Голгофу. Несколько римских солдат прокладывали дорогу в толпе для Божественного Крестоносца. За Ним шли злобные, улюлюкающие иудеи и просто зеваки. Но в основном улицы были разноязычными народами: иудеями и прозелитами, приехавшими в Иерусалим со всех концов света на праздник Пасхи. Была праздничная давка — приготовление к праздничной трапезе, к вкушению пасхального агнца. Толпа была занята своими делами, и какое ей было дело до избитого, окровавленного Человека, шатающегося под тяжестью Креста.
Может, это было так, а может, иначе, но удивительным образом, когда идёшь сквозь шум и крик толпы по крестному пути Спасителя, то эта толчея не отвлекает, но даже наоборот, собирает ум и выводит из временного.
Так и идём, лобызaя святые остановки. Место первого падения Спасителя под крестом. Здесь польская католическая часовня. Елпидифор рассказывает интересную подробность. После Второй мировой войны в Яффе находилась группа польских солдат. Перед отправкой домой они посетили Иерусалим и прошли по крестному пути. После этого они собрали все свои небольшие деньги, и на эти солдатские грошики была построена часовня первого падения Спасителя на крестном пути.
Почти тут же на фасаде арки маленький барельеф: Матерь Божия и Спаситель под крестом, в терновом венце. Святое Предание говорит, что Матерь Божия, узнав о приговоре, бежала по лабиринтам узких улочек, чтобы увидеть своего сына. В этом месте Она смогла протиснуться сквозь толпу и увидела Его окровавленного, шатающегося под тяжестью креста. Господь тоже увидел Её. В песнопениях Страстной седмицы есть слова, передающие состояние Матери Божией: «Куда Ты идёшь, Чадо Моё? Иду ли Я с Тобою? Или лучше Мне ждать Тебя? Скажи мне слово, не проходи молча мимо Меня, ведь Ты Сын и Бог Мой».
Дальше очередной поворот узкой улочки. Здесь Господь вновь упал. Римские солдаты выхватывают из толпы человека и заставляют его взять тяжёлую часть креста с перекладиной. Этого человека звали Симон: тогда воины, «захватив некоего Симона Киринеянина, шедшего с поля, возложили на него крест, чтобы нёс за Иисусом» (Лк. 23; 6).
В этом месте в стену дома вмонтирован камень с мостовой, о который уперлась рука Спасителя. След от руки отпечатался на камне. У этого камня всегда стоят люди, чтобы приложиться и облобызать его. А в самом доме устроена церковь с престолом в честь Симона Киринеянина.
Так мы дошли до порога Судных врат. Здесь во времена Спасителя заканчивался город, дальше Голгофа. Перед Судными вратами у любого осуждённого оставалась надежда. За порогом человек обречён. Здесь последний раз читался приговор. По римским и иудейским законам смертный приговор не мог сразу приводиться в исполнение, и если здесь, у Судных врат хоть кто-нибудь из толпы сказал бы: «Я не согласен», то исполнение приговора подлежало бы отсрочке. Но этих слов никто не сказал, и Господь перешагнул порог, за которым Он был обречён.
Прикладываемся к святым камням, сидим. Здесь же сестры Александровского подворья читают псалтирь в облачениях сестёр милосердия. Порог Судных врат находится на русской территории, здесь храм святого Александра Невского, здесь до революции располагалось Русское Императорское Палестинское общество. И сейчас здесь на всю огромную стену доски с именами основателей и ктиторов этого общества. Имена великих князей и архиереев, видных государственных деятелей и богатых вкладчиков. Тёмные массивные доски с золотыми, чуть потускневшими буквами старой России. На одной доске надпись: «Князь Оболенский Александр Сергеевич. Игрок сборной Англии по регби. Лётчик-истребитель Британских Королевских ВВС. Погиб при посадке истребителя 29 марта 1940 года».
Напоследок мы пролезли в «игольное ушко», крохотные ворота в городской стене для задержавшихся ночных путников. Об этих воротах говорил Господь в Евангелии: «Удобнее верблюду пройти сквозь иглиные уши, нежели богатому войти в Царствие Божие» (Мф. 19; 24). Сначала согнувшись пролез отец Николай, потом я, а вот у Миши не получилось — «неудобь богатому».
Возвращаемся пораньше домой, на Елеон, нужно отдохнуть — ночью служим на Гробе Господнем.
Игумен Василий (Бурков), настоятеля Свято-Успенского Святогорского монастыря
Глава из книги «Дороги по Святой Земле»